Happy Soviet

 - В самом деле, бессмысленно задавать такой вопрос: кто, в самом деле, не хочет быть счастливым?
 - Такого человека не существует, - отвечал Клиний.
Платон "Евтидем"

Разговор со счастьем , 1974 (Мелодия‎– Д-035363-64)

 Всесоюзная фирма грамзаписи, как правило, выпускала сборники песен, объединенных общим авторством. Либо они на музыку одного композитора, либо – на стихи одного поэта. Но с этим альбомом не так. Здесь звучат музыка Исаака Дунаевского, Евгения Крылатова, Давида Тухманова, Владимира Шаинского, Юрия Антонова, Александра Зацепина, стихи Владимира Харитонова, Юрия Энтина, Леонида Дербенева, Ильи Резника, здесь играют и поют эстрадно-джазовый ансамбль «Мелодия», ВИА «Песняры», «Веселые ребята» и «Самоцветы», популярные певицы Валентина Толкунова и Аида Ведищева и даже киноактер Валерий Золотухин. Здесь представлены и проверенные временем шлягеры (Подмосковные вечера), и горячие новинки советской популярной музыки (А. Ведищева – Лесной олень), и песни, которые еще не успели опубликовать на виниле в СССР, а некоторые так никогда и не выпустят (Песняры – Дрозды*, Т. Калинченко – Золушка**). На первый взгляд, собирать все эти композиции на одной пластинке не было никаких причин. Разве только создатели вознамерились антологизировать отображенные в разрозненных музыкальных треках различные аспекты счастливого советского бытования или, проще говоря, по следам, оставленным в песнях, отыскать это самое счастье на просторах Страны Советов. Точнее о теме этой пластинки без слов расскажет лицевая сторона конверта, которая элегантно обыгрывает традиционное оформление стандартных конвертов (generic cover) фирмы «Мелодия», но при этом служит великолепным образчиком концептуального дизайна для обложки тематической компиляции.

 

Проанализируем некоторые строчки из композиций, собранных на пластинке. Анс. «Песняры» - Дрозды: «Шапки прочь! В лесу поют дрозды. \\ Для души поют, а не для славы». Задумаемся, а для чего же в действительности издают звуки птицы. Иногда песней самцы в брачный сезон призывают самок -  так токуют глухари и тетерева в наших лесах, не слыша из-за своей песни подбирающегося к ним охотника с ружьем. Иногда крик птицы – это сигнал сородичам об опасности или угроза нарушителю их спокойствия – так кричат вороны, отгоняя случайного путника от выпавшего из гнезда вороненка. Но по большей части, пернатые трезвонят без умолку, потому что тепло, потому что солнце светит, потому что не в силах держать внутри своего маленького брюшка ежесекундную радость существования. В эпоху всепоглощающего шоубизнеса мы забыли, что первоначальное, природное значение человеческой песни – изливать таящиеся внутри каждого сердца чувства. Наши предки пели на свадьбах и именинах, пели за столом и в чистом поле на гулянии, пели за работой – на пашне и при тусклом свете лучины возле прялки. Когда человек счастлив, он поет и танцует, и слыша его песню, вы никогда не обманитесь относительно его чувств. Если же человек в беде, песня его не покинет, пока не покинут его надежда и воля к жизни. Так, ожидая расстрела, адмирал Александр Колчак пел в тюрьме свой любимый романс «Гори, гори, моя звезда». Развивая дальше эту мысль, можно представить подобную песню (для души, а не для славы) своего рода светской молитвой, внутренним диалогом и одновременно обращением к метафизической сущности – философскому богу, судьбе или, например, счастью.

Таким же внутренним диалогом, по сути, назовем песню «Золушка» со второй стороны этой пластинки, вопреки ее риторической формуле, согласно которой каждый куплет начинается с обращения к воображаемым слушателям: «Хоть поверьте, хоть проверьте...». Эта милая художественная деталь служит органичному слиянию западной литературной традиции, из которой заимствована сюжетная фактура, и русского песенного стиля, которому свойственно зацикленное воспроизведение одних и тех же базовых логических конструкций, которые с каждым новым повторением служат отправной точкой для нового сюжетного витка (ср. «Я тебя никогда не увижу, я тебя никогда не забуду»). Если углубиться в культурологический анализ, здесь можно усмотреть сходство с магическими практиками – заклинаниями, мантрами и т.п. История Золушки и впрямь исполнена магической атмосферы, что объясняется по тексту тем, что это был лишь сон. Однако, даже будучи сновидением, эта полуиллюзия озаряет героиню искрящейся радостью, которая уже вполне реальна. «А когда мой сон растаял, как ночные облака, \\ На окне моём стояли два хрустальных башмачка». Сон здесь, вероятно, - это счастье, которое пребывает вне материального мира, однако, оно нерушимо связано с миром материального, ибо всякий человек к нему стремится и обретает его в некой метафизической ипостаси, посредством изменения материального мира. Эту связь материального и духовного миров символизируют, по-видимому, башмачки, магическим образом перенесенные из сна в реальность. В таком контексте история Золушки приобретает очертания практически библейской притчи. Текст песни предлагает нам сосредоточиться на двух аспектах счастья: 1) «И сказал мудрец известный, что меня милее нет, \\ Композитор пел мне песни, и стихи читал поэт» - субъективная радость, как личное состояние отдельного человека; 2) «И оркестр был в ударе, и смеялся весь народ,\\ Потому что на рояле сам король играл гавот» - коллективная радость, как социальное состояние, разделяемое всеми членами ситуативно возникшей группы, невзирая на различие социальных статусов и распределение социальных ролей. Диалектика личного и коллективного в эйфоретике социалистического общества по понятным причинам занимает особое место, а тема межличностного взаимодействия как источника личного счастья является чуть ли не основным идейным моментом в музыке happy soviet.

 

С песней «Золушка» удивительно перекликается еще одна композиция альбома «Сколько счастья у людей», написанная, к слову, другим композитором на стихи другого поэта и исполненная другим ансамблем, а именно ВИА «Поющие сердца». Тут даже от названия коллектива веет безудержной радостью. «Сколько в поле васильков, \\ Сколько звезд и облаков, \\ Сколько звезд и облаков, \\ Сколько в мире песен есть. \\ Всех, наверно, и не счесть. \\ Всех, наверно, и не счесть». Припев здесь одновременно развивает мысль куплета и отвечает на вопрос, вынесенный в заголовок: «Мне и вам достанется, \\ И еще останется, \\ И еще останется». Вновь русская народная песенная цикличность запускает «карусель» радости. Вновь подчеркивается нематериальная природа счастья. Акцент же делается на том, что счастье неизмеримо, оно не имеет числа, и потому, вопрос, поставленный в заголовке этой композиции, заведомо неразрешим. Как говорили древние греки, «есть вещи, которые нельзя взвесить». Счастье нематериально и потому неподвластно физическим измерениям. Если оно есть, то его можно разделить на всех, как Иисус разделил хлеба, - меньше его не станет.

В этой песне также артикулируется еще одна характеристика счастья, важная в советской парадигме, а именно связь счастья с (трудовой) деятельностью: «Сколько разных дел вокруг, \\ Столько, что не хватит рук». И если в концепции западного общества трудовая деятельность – лишь одно из средств достижения благосостояния (будем считать в данном случае, что это материалистическая проекция счастья), то в концепции happy soviet труд – это практически и есть счастье, одна из его форм, как минимум. Возможно, здесь работает понимание счастья, как состояния радости и довольства жизнью, в его неразрывной связи с его обратной стороной – мукой. Терпение и превозмогание приносят радость. А в сочетании с верой, надеждой, любовью и, видимо, матерью их Софьей, то есть с мудростью (София – премудрость Божия), сама мука становится блаженством. Труд, как правило, сопряжен с претерпением страдания в той или иной степени, но осмысление цели, неизбежно присутствующее в трудовой деятельности, вера в правильность действий и надежда на результат делают наступление счастья закономерной частью трудового процесса. Столь мистическая и даже фаталистическая трактовка может показаться немного вольной. Однако, не об этом ли говорят нам строчки из песни Валерия Золотухина «Разговор со счастьем»: «Тот, кто ждет, все снесет, \\ Как бы жизнь не била, \\ Лишь бы все, это все \\ Не напрасно было».

 

Композиция играет центральную роль на альбоме – как музыкальная кульминация и как смысловой стержень, ибо раскрывает нам философскую подоплеку вопроса. Понятие счастья трансцендентально, поскольку человек имеет его а приори, но не в силах при этом охватить смысл данного понятия. В счастье, вероятно, заключается смысл человеческой жизни, к нему естественным образом стремится каждый: «Сколько лет я спорил с судьбой \\ Ради этой встречи с тобой». Ожидание встречи со счастьем пронизывает все существование человека, однако счастье (вот ведь парадокс!) приходит нежданно: «Счастье вдруг в тишине постучало в двери. \\ Неужель ты ко мне, верю и не верю». Выходит, единственное, что связывает человека с не осуществленным еще счастьем – это вера. Человек не властитель своей судьбы, и, как бы ни старался заслужить или обрести счастье, происходит это как бы случайно. Как же так, спросите вы. «Вера», как сказал бы Глеб Жеглов, – «поповское слово». Усмотрим ли мы здесь присутствие религиозной веры, художественного олицетворения или трансцендентального единства апперцепции, счастье в данном случае представляется как надматериальная сущность, наделенная собственной волей. Подчинена ли эта воля законам высшей справедливости, судьбы или же действует хаотично, не так уж важно. Главное, что воля эта превосходит человеческую волю и человеческое понимание.

Взирая на отношение человека к счастью, как на любовь, можно под одним углом разглядеть неизбежность столкновения одного с другим, а под другим углом – полную свободу каждого из субъектов, более того, полная свобода является непременным условием этого столкновения. Человек приходит в жизнь, уже зная, что здесь где-то ждет его счастье и любовь, они обещаны ему судьбой. Человек всю жизнь обречен стремиться и добиваться любви и счастья, так он устроен. Однако, он не знает где и когда подстережет его то и другое.

 

О взаимосвязи любви и счастья в песнях альбома не говорится напрямую, но, учитывая, что добрая половина композиций затрагивает тему любви, мы понимаем, что это важный элемент счастливого советского бытования, в определенной степени даже тождественный счастью. В песне Валентины Толкуновой «Стою на полустаночке» намеками и недомолвками вырисовывается жизненный путь простой советской девушки. Это, пожалуй, единственная песня с пластинки, в которой чувствуется, хоть и сдержанная, но все же печаль. Слушатель, скорее догадывается по контексту, чем буквально узнает из песни, что девушка эта искала любви и счастья и, как видно, безуспешно. Здесь метафорически указывается на трансцендентальный характер того и другого: «А рельсы то, как водится, \\ У горизонта сходятся». Горизонт, как нам видится, - это метафора границы материального и духовного, в мире сугубо вещном граница недостижимая. Однако, будучи существом одухотворенным, человек к этой грани стремится. Оставаясь в пределах материального, стремится соединиться с духовными, по-видимому, сущностями – счастьем и любовью.

Заключительный трек ВИА «Самоцветы» - «Мой адрес – Советский Союз» по сути суммирует те смысловые моменты, которые мелькают в разных композициях на пластинке. Здесь вновь предстают перед нами песня и труд как акты счастливого советского бытования: «Я там, где ребята толковые, \\ Я там, где плакаты "Вперед!" \\ Где песни рабочие новые \\ Страна трудовая поет», здесь утверждается приоритет коллективного счастья: «Сегодня не личное главное \\ На сводке рабочего дня», здесь счастье как метафизический аспект бытия превозносит нас над физически обусловленными характеристиками пространства. В данном случае оно будто позволяет ментально сделать местом пребывания всю огромную территорию такого государства как Советский Союз. В очередной раз подчеркивается надматериальная сущность счастья. Оно безразмерно, безгранично, оно объединяет и образует своего рода супер-организм, имя которому Советский Союз.

*Песня анс. Песняры - Дрозды выпускалась на гибком диске фирмой "мелодия", однако, никогда (кроме данной пластинки) не выходила на виниловой пластинке.

**Композиция "Золушка" была выпущена фирмой "Мелодия" на одноименном диске-гиганте в 1975 году, однако, то была "Золушка" в исполнении Людмилы Сенчиной под аккомпанимент Ленинградского концертного оркестра п/у А. Бадхена. На пластинке "разговор со счастьем" в первый и последний раз (за год до выхода альбома Л. Сенчиной) опубликована версия в исполнении малоизвестной певицы Таисии Калинченко,

 

Тухманов ‎– По Волне Моей Памяти, 1976 (Мелодия - 33 С 60-07271-2) 

   
Автор множества популярных песен, среди которых есть и такие гимны, как «День Победы», по-видимому, не исчерпал свой потенциал, обеспечивая хитами элиту советской эстрады. На этот раз его творение ближе по стилистике к западному арт-року (King Crimson, Yes, Genesis). Впрочем, познакомившись ближе с великим детищем великого композитора, мы понимаем, что по своему замыслу и творческому размаху альбом вообще не имеет аналогов – ни в СССР, ни за рубежом. В записи задействовано огромное количество вокалистов и музыкантов: Мехрдад Бади, Сергей Беликов, Александр Барыкин, вокальный квартет «Улыбка», оркестр Всесоюзного Радио… При этом треки из альбома, имея огромный хитовый потенциал, не были использованы по отдельности на сольных пластинках исполнителей. Хотя так делали часто. В пример можно привести два предыдущих альбома Тухманова «Как прекрасен мир» (1973) и «Эта веселая планета» (1974), песни из которых украсили пластинки «Самоцветов», «Веселых ребят», вокального квартета «Аккорд» и так далее. Нетрудно догадаться, почему так вышло. Каждая тема, прекрасная в отдельности, является все же составной частью концептуального альбома, и ее музыкальная ценность раскрывается в полной мере именно в контексте целого произведения. Музыканты здесь приглашены исполнить каждый - свой небольшой фрагмент, составляющие удивительное по силе, чувственному напряжению и утонченности сложное музыкальное полотно. Напрашивается аналогия с распространенными в западной музыкальной культуре рок-операми, но и она здесь не вполне уместна по ряду причин. В первую очередь, обратим внимание на литературную основу. Если лирика в опере, скажем, «Иисус Христос – суперзвезда» Эндрю Ллойда Веббера принадлежит авторству единолично Тима Прайса, то Тухманов смог гармонично объединить в одну историю и элегантно придать музыкальную форму целой плеяде классических поэтов, начиная с греческой поэтессы Сафо (6 в. до н. э.), средневековых вагантов и заканчивая Гете и Максимилианом Волошиным. Причем некоторые стихи звучат на языке оригинала, как например «Спокойной ночи» Перси Шелли или «Последний подарок» Адама Мицкевича.